Читать интересную книгу Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

Бомбей

Священник осторожно полил каштановую голову ребенка водой. Майкл весело засмеялся. "Слава Богу, — облегченно подумала Мария, глядя на то, как сыну надевают на шею крестик, — вот и все". Двери церкви святого Фомы были раскрыты, из сада тянуло влажным, жарким, напоенным солью воздухом. Питер шепнул ей на ухо: "Мы — следующие, а Луиза с детьми пока там, — он махнул рукой в сторону дверей, — погуляет".

— Тетя Мария очень красивая, — восторженно сказала Маргарита, разглядывая синего шелка, отделанные кружевами, юбки. "Но ты, мамочка — красивее". Луиза де ла Марк улыбнулась: "Господи, бедная женщина, в одном халате сюда приехала. Ничего, в Лондоне ее Питер баловать будет. Как они смотрят-то друг на друга, сразу видно, — налюбоваться не могут".

— Давайте мне крестника, — шепнула она Марии. Женщины, одев Майкла, поставили его на землю. Мальчик потянул Виллема за руку: "Бегать!"

— Вам бы только бегать, — рассмеялась Луиза, — а дома все обезьянку поймать не можете.

Она взяла дочь на руки и пошла к дверям. Питер присел на деревянную скамью: "Обвенчаемся, и я поеду к губернатору Гастингсу. Очень хорошо, что он сейчас здесь, а не в Мадрасе. Оформлю бумаги для Майкла".

— Можно ведь и в Лондоне, — попыталась сказать Мария, но мужчина поднял ладонь: "Конечно, на обратном пути ничего не случится, но, любовь моя, — море есть море. Если что-то произойдет, я хочу, чтобы вы были обеспечены".

— Ничего не произойдет, — она упрямо покачала белокурой, в кружевном чепце головой. Вздохнув, Мария добавила: "Впрочем, тебе решать".

— Я уже решил, — улыбнулся Питер, и встал: "Пора, ваше преподобие?"

— Да, пойдемте к алтарю, — пригласил их священник. Слушая шуршание шелка, он подумал: "Торопится-то как, сегодня венчается, а завтра они и в Кейп уже отплывают, не хотел прямого корабля ждать. Красавицу, конечно, выбрал, глаза какие — будто незабудки. Господи, а ведь я уже десяток лет незабудок не видел — откуда им тут взяться?"

Питер опустился на колени, и взял ее белую руку: "Я люблю тебя".

— И я, — кружево на груди чуть приподнималось от ее дыхания. Мария, потрогала медальон: "Господи, какая фрау Луиза-то женщина хорошая. Платье мне свое дала, сказала, что за Майклом сегодня присмотрит, чтобы мы вместе побыли. Брачная ночь, — она вдруг отчаянно, жарко покраснела.

— Согласен ли ты, Питер, жить с этой женщиной Марией, после божественного таинства брака, любить ее, утешать ее, чтить и поддерживать в беде и в радости, отказываясь от всех других до тех пор, пока вы оба живы? — спросил священник.

— Да, — его лазоревые глаза вдруг заблестели. Он крепко сжал руку Марии. "Все равно не верю, — улыбнулся про себя Питер. "Вот кольцо надену, и поверю".

— Согласна ли ты, Мария, жить с этим мужчиной, Питером, после божественного таинства брака, повиноваться и служить ему, любить, чтить и поддерживать его в беде и в радости, отказываясь от всех других до тех пор, пока вы оба живы? — священник взглянул на розовые губы женщины и услышал твердое, почти без акцента: "Да".

— Английский я выучу, — улыбаясь, сказала себе Мария. "Арабский же выучила, и Питер сказал, что я быстро схватываю. А маленький — тем более".

Питер достал из кармана сюртука простое золотое кольцо: "Первое, какое в лавке у того ремесленника было. Да какая разница, — он едва удержался, чтобы не припасть губами к ее руке.

— Этим кольцом я обручаюсь с тобой и даю тебе это серебро и золото, клянусь почитать тебя и разделять с тобой все имущество, которое есть у меня, во имя Отца, Сына, и Святого Духа, — тихо сказал он. Мария, почувствовав тепло его дыхания, — совсем рядом, — облегченно, на мгновение, закрыла глаза.-Все, — Питер поднялся. Он обнял ее, целуя мягкие, нежные губы: "Все, любовь моя. Мы вместе, навсегда". Когда они вышли в сад, дети со всех ног кинулись к каменным ступеням. Маленький Виллем радостно дернул Майкла за руку: "Папа и мама поженились, понял?". Майкл раскинул ручки. Мария, присев, обняла его. Питер стоял, и на лице его была нежная, едва заметная улыбка. "Я ведь так долго этого ждал, — сказал он жене, наклонившись, целуя Майкла в лоб. "Так долго ждал вас, милые мои". Она едва слышно всхлипнула и, подняла сына: "Мы тогда пойдем с фрау Луизой стол накрывать, а ты возвращайся быстрее, хорошо?" — Конечно, — просто сказал ей муж. "Я теперь всегда буду торопиться домой, Мария, — к вам". Луиза взяла детей за руки. Они, все вместе, пошли по дорожке к высоким воротам, что отделяли церковь от большой, зеленой лужайки, за которой блестела вода залива. Вадия оглянулся. Нагнувшись, он незаметно скользнул в низкий, темный дверной проем. Снаружи, на торговой улице, было шумно, кричали разносчики шербета, мычали коровы. Он, поправив белый, аккуратный тюрбан, устроился на подушках. Человек, что сидел напротив, — в невидном, затрепанном халате, вытер красную слюну с губ. продолжая жевать бетель, откинувшись к стене, он усмехнулся: "Не бойся, друг мой, дальше Мозамбика это корыто не доплывет".-Это быстроходный корабль, — холодно заметил Вадия, сцепив смуглые пальцы. Мастер тут же, широко, улыбнулся: "Был когда-то".-Не понимаю, — человек потянулся за серебряной чашей и сплюнул, — почему бы просто его не прирезать во сне. Хотя бы сегодня. Или на корабле.-Тогда придется и остальных убивать, — возразил Вадия, — а это грех. Ахура Мазда заповедовал нам жить праведной жизнью, и наказывать зло. Вот мы и наказываем, а невинные люди пострадать не должны. Тем более дети господина де ла Марка. Моя семья его предку жизнью обязана, он приютил моего прапрадеда, когда тот приехал в Сурат. — Я уже говорил, — мужчина достал из кармана халата тяжелый шелковый мешочек, — я не хочу, чтобы он умер быстро. Ты привяжешь его к мачте и оставишь одного на корабле, пусть сдохнет от голода и жажды. Берег там близко, доберетесь на шлюпках, — добавил он.-А женщина и ребенок? — поинтересовался его собеседник. Вадия пожал плечами: "Это уже ваше дело, друг мой, меня интересует только мистер Кроу, — он положил на резной столик золото, и, не прощаясь, вышел.-Правильно, — подумал Вадия, проталкиваясь сквозь толпу. "Очень хорошо, что он решил не дожидаться "Гордости Лондона". Это большой корабль, было бы сложно сделать так, чтобы она пошла ко дну, даже мне. И капитан там англичанин, его не подкупишь. Пусть "Гордость Лондона" спокойно возвращается домой, а мистеру Кроу чайки глаза выклюют". Он дошел до каменных колонн храма. Ступив в прохладную переднюю, заметив на гладком мраморе пола отблески священного огня, Вадия устало закрыл глаза и нащупал в кармане халата маленький сверток. Вадия развернул его. Положив на смуглую ладонь четыре щепки, он вдохнул сладкий аромат сандала. Он взял со стены темные от нагара, серебряные щипцы. Закрыв шелком лицо — чтобы не осквернить своим дыханием огонь — Вадия подошел к чаше.-Николас, — прошептал он, протягивая огню жертву. "Марта. Грегори. Тесса". Пламя зашевелилось, заворочалось. Вадия увидел темные, наполненные болью глаза отца.-Я… не смог…, - сказал он, схватив его за руку, задыхаясь, сжав пальцы сына. "Не смог…наказать зло. Твоя очередь, сын".-Пусть будет так, — сказал Вадия, все еще глядя в огонь. "Да исполнится по желанию каждого желаемое, которым по своей воле распоряжается Ахура-Мазда". Он взял серебряную ложку. Зачерпнув горячий, серый пепел, помазав лоб и веки, он застыл, склонившись перед чашей. Питер остановился перед дверью спальни и прислушался — жена пела на незнакомом языке, мягко, ласково. Он улыбнулся: "Русский. Надо, чтобы Мария меня научила, раз я в Санкт-Петербург буду ездить. А вот и по-немецки поет, эту колыбельную о снах, которые с дерева падают". Он оглянулся, и, прислонился к покрытой резными узорами стене, — дом был выстроен по-европейски, но все убранство было местным, индийским, и пахло в нем Индией — сандалом и пряностями: — Отец. Смогу ли я, справлюсь? И Мария, она не говорит мне, но я, же чувствую — она их любила. И первого своего мужа, и отца Майкла. Салават его звали, красивое имя. Майкл в него — смуглый и темноволосый, а глаза — все равно синие. Она меня любит, я вижу это, но… — Питер тяжело вздохнул. Он услышал ласковый голос: "Хочешь пожелать маленькому спокойной ночи?" Жена стояла на пороге, закутавшись в шелковый халат Луизы, белокурые волосы были заплетены в косы, на руке блестело кольцо. Питер, будто очнувшись, кивнул: "Ну конечно хочу". В опочивальне, на мраморном столе, горел медный фонарик. "Мы на верхнем этаже будем спать, — подумал Питер, садясь на большую, под кисейным балдахином кровать. "Луиза сказала — возьмет его к себе, если проснется. Какой он еще маленький, господи". Мальчик поворочался, сонно глядя на него: "Папа". Майкл протянул маленькую ручку. Взяв ладонь Питера, он подложил ее себе под щеку. — Доброй тебе ночи, сыночек, — сказал Питер. Почувствовав, как жена обнимает его сзади, он так и сидел — слушая дыхание ребенка, ощущая на своих плечах ее маленькие, нежные руки. Он нашел пальцы Марии и поцеловал их, медленно проведя губами по белой коже. "Пойдем, — шепнул Питер, поднимаясь, перекрестив ребенка. "Пойдем, любовь моя". На лестнице было тихо и темно, дом уже спал, в раскрытые окна был слышен шум океана. "Острова, — подумала Мария. "И там, в Англии — тоже остров. Господи, да чаяла ли я, за что мне такое счастье? Добраться бы теперь до дома спокойно, детей растить, о Питере заботиться, и больше мне ничего не надо. Нет, — она, на мгновение, замерла в его объятьях, — надо". Дверь спальни легко заскрипела, в саду, под ветром, зашелестели пальмы, его лазоревые глаза были совсем рядом. Мария, вдруг спросила: "Ты был в Венеции?".-Был, — ответил Питер, нисколько не удивившись, расплетая ей косы, окуная лицо в прохладные, белокурые волосы. "Я тебе сейчас все расскажу". Под скользким шелком она тоже — была мягкой, ласкающей руки, покорной. Он стал рассказывать, целуя ее, опускаясь на колени, иногда прерываясь, чувствуя ее руки на своих волосах, слыша ее нежные, приглушенные стоны.-Еще, — попросила Мария. Он, поднял ее на руки: "Теперь же это на всю жизнь, любовь моя. До конца наших дней". Оказавшись на кровати, она приподнялась на локте. Блеснули синие глаза: "Я будто в тюрьме жила все это время, Питер. Только с Майклом говорила, а он же маленький еще совсем. Когда он родился, там, в Бухаре, я лежала ночами, кормила и ему все рассказывала — и об отце его, и о первом муже моем, о России, обо всем…, Ты говори со мной, хорошо, а то я так устала молчать, милый". Питер обнял ее. Устроив жену рядом, опустив голову к высокой, белой, как снег, груди, он тихо ответил: — Я всегда буду говорить с тобой. Буду возвращаться домой из конторы, садиться у камина и все тебе рассказывать, как же иначе? Мой отец так тоже делал, всегда, пока мама была жива. А потом со мной говорил, и с Констанцей, — он внезапно, резко выдохнул и Мария шепнула: — Бедный мой. Я же знаю, что это такое, моего братика на глазах моих убили. Иди сюда, — она нежно покачала его, целуя куда-то за ухо. Питер подумал: "Господи, как я счастлив, только бы ей было хорошо со мной, прошу тебя".-Я тебя люблю, — вдруг, будто услышав его, сказала Мария. Прижавшись к нему всем телом, рассмеявшись, она велела: "А теперь ложись, закинь руки за голову, как тебе нравится…"-Откуда ты знаешь? — удивился Питер.-Я на тебя смотрела, — она удобно устроилась где-то внизу и лукаво добавила: "А ты и не замечал. Ложись и рассказывай мне о грузах на "Гордости Лондона".-Все я замечал, — смешливо сказал муж: "А почему о грузах?" — Потому что я слышала, как ты себе под нос что-то такое бормотал, за завтраком, — ее голос затих. Питер, сквозь зубы, проговорил: "Я не уверен, что смогу это выдержать, любовь моя". Он запустил пальцы в ее рассыпанные волосы, и, улыбнувшись, закрыл глаза. В свете луны она вся была будто выкована из серебра. Он наклонился над ней, и, приникнув к полуоткрытым губам, услышал отчаянный шепот: "Нельзя…, кричать…"-Нет, — согласился он, чувствуя, — всем телом, — ее сладость. "Подожди…, любовь моя…, до Лондона. Я тоже…"-Что? — задохнувшись, откинув голову, цепляясь раскинутыми руками за шелк простыней, спросила Мария.-Люблю, когда громко, — уже не сдерживая себя, ответил Питер, и уронил голову на ее плечо. "Еще хочу, — чувствуя, как беспорядочно бьются их сердца, сказал мужчина. "И буду хотеть всегда". Она пошевелилась под ним, едва слышно застонала, и, одним быстрым движением оказалась сверху. "Я тоже, — одними губами проговорила Мария. Питер, обнимая ее, видя отражение лунного света в ее глазах, вдруг рассмеялся: "Вот сейчас все и повторим, счастье мое, торопиться некуда". Он проснулся первым, и долго лежал, удерживая ее в своих руках, любуясь утомленным, с темными кругами под глазами, лицом. "Хорошо…, - чуть зевнув, дрогнув ресницами, сказала Мария, — что я в мужском наряде поеду. Воротник высокий" Питер прижался губами к синяку на белой шее. Нежно перевернув ее на бок, он согласился: "Хорошо. Вот тут, — он закусил губу, — и останусь, навсегда".-А как же контора? — раздался приглушенный смешок откуда-то из подушек.-Потом, — целуя ее плечи, шепнул Питер. "Все потом, а пока, — он прижал ее к себе близко, совсем близко, — я буду здесь, сколько выдержу".-Долго, — протянула Мария. Он, почувствовав мягкое, нежное тепло ее тела, кивнул: "Очень долго, любимая". Он накрыл ее шелковой простыней, и, взглянув на рассвет за окном, велел: "Спи. Нам только после обеда в порт. Вот до обеда и спи".-Но Майкл…, Завтрак, и вещи надо…, - Мария глубоко, неудержимо зевнула. "Я сказал, спи, — Питер поднес к губам ее руку. "Отдыхай, любовь моя". Она заснула сразу, как ребенок. Питер, сладко потянувшись, прошел в умывальную. Плеснув в лицо холодной водой, одевшись, он, на цыпочках, спустился вниз и нажал на медную ручку двери. Майкл сидел в постели, недоуменно оглядывая спальню. "Как знал, — смешливо подумал мужчина. "Папа! — обрадовано проговорил мальчик. Питер присел на постель, и, поцеловал его: "Так, старина, нам с тобой надо умыться, все тут прибрать, а потом можно спуститься в сад".-Мама? — поинтересовался мальчик, склонив голову набок.-А мама отдыхает, — Питер взял его на руки, и, пощекотал: "Пойдем, сыночек, мы с тобой поиграем, а мама пусть поспит".-Ага! — согласился Майкл, и, смеясь, дернул его за волосы. Мария стояла у окна столовой, глядя на зеленые лужайки сада. Где-то наверху, в пальмах, раскачивалась обезьяна, утреннее солнце отражалось в воде пруда, рядом с которым стоял павлин, распустив хвост, любуясь собой. — Хорошо вам плыть будет, — сказала сзади Луиза, накрывая на стол. "Ветер поменялся, видишь, не так жарко стало. С гор, северный, как раз до Африки быстро дойдете, а там уже и Кейп рядом". Мария увидела мужа, — он шел по дорожке, держа на руках Майкла, что-то ему, рассказывая. Присев, поцеловав ребенка в щеку, он указал на небо. Мальчик кивнул головой и улыбнулся.-Прятки! — потребовали Виллем и Маргарита. "Вы с Майклом ищите нас, дядя Питер".-Будем, — согласился мужчина. Майкл весело повторил: "Будем!" Мария всхлипнула. Луиза обеспокоенно спросила: "Да что ты?". Она подошла и, обняла женщину: "Не надо, не надо милая, все закончилось. У тебя сейчас ничего, кроме счастья, не будет".-У тебя тоже, — сквозь слезы сказала Мария, положив руку на чуть выступающий живот Луизы. "Я поэтому и плачу, милая, — от счастья".-Смеяться надо, — Луиза протянула ей шелковый платок. "Что муж-то твой, не переживает, что косы твои пострижем?" — Переживает, — Мария вытерла лицо и покраснела. "Хотя до Лондона как раз они и отрастут, а в мужском наряде ехать удобнее".-Ну, зови их, — попросила вторая женщина, — все готово уже. Мария вышла на террасу и, подняв голову в небо, застыла — в небе кружился мощный, коричневый ястреб. Птица взмахнула крыльями, и, развернувшись — исчезла из виду. Индийский океан. Над едва колыхающейся гладью воды вставал нежный, ранний рассвет. Корабль, — небольшой, одномачтовый, — медленно дрейфовал на юг. Вокруг не было ничего, кроме едва заметных, легких, темно-синих волн и огромного, розовеющего на востоке неба. Ставни каюты были открыты. Мария, пошевелившись, приподнявшись — взглянула на подвешенную к потолку колыбель. Сын спокойно спал, подложив ручку под каштановую голову. Она улыбнулась и посмотрела на мужа. Темные, длинные ресницы едва дрожали. Мария смешливо подумала: "Какой он красивый. Будто ангел небесный. Господи, как я его люблю". Питер, не открывая глаз, взял ее руку и направил вниз, под холщовую простыню. "Только, — он потерся о белое плечо, — сначала я, любимая, а то я соскучился, с вечера. Иди сюда, — он перевернулся на спину. Улыбаясь, он посмотрел вверх: "Очень красивый вид. Так бы и любовался, но хочется и на вкус попробовать".-У тебя, — Мария вцепилась рукой в переборку, — это очень хорошо получается. Только…, надо тише… — И слова не скажу, — пообещал ей муж. Женщина, почувствовав его губы, прикусив руку, — откинулась назад. Колыбель чуть раскачивалась, ветер усилился. Майкл, чуть зевнув, перевернувшись на другой бок — заснул еще крепче. Мимо ставень промелькнула чья-то темная тень. Капитан "Аль-Садии" поднял голову от карты: "Так. Пять миль до африканского берега и впереди мели. Лучшего места не найдешь. Безлюдно, пустынно — мистеру Кроу никто на помощь не придет. Тут все и сделаем". — А женщина и ребенок? — поинтересовался моряк.-Возьмем с собой, — капитан пожевал бетель и вытер красную слюну рукавом халата, — там, — он махнул в сторону Африки, — продадим, по дороге. Пойдем на север, к Мозамбику, достанем какую-нибудь посудину, и доберемся домой.-Жалко, — помощник погладил борт "Аль-Садии". "Жалко ее бросать". Капитан оскалил редкие зубы. "Мне этот парс столько заплатил, что в Бомбее я снаряжу большой корабль, хороший, с пушками. Погуляем вволю". Он достал из-за пояса халата пистолет, и задумчиво повертел его в руках: "Ты же обыскивал их вещи, пока они спали. Есть у него оружие?" — Есть, — кивнул помощник. "Но они сейчас, — он тонко усмехнулся, — наверняка занимаются тем, чем положено заниматься в медовый месяц. Он и дотянуться до своего пистолета не успеет". Большой, красивый ястреб, покружив над кораблем, сел на мачту. Капитан удивился, подняв голову: "Надо же, как далеко от суши залетел, обычно их тут не увидишь. А вот и чайки". Стайка птиц, — две большие, одна поменьше, — хлопая крыльями, стала устраиваться на реях.-Спускайте шлюпку, — велел капитан, — я пока разберусь с этим англичанином.-Стойте, — помощник указал на восток. "Что это, туча?". Капитан вгляделся в медленно темнеющее небо и услышал хриплый крик ястреба откуда-то сверху.-В жизни не видел, чтобы их столько было, — сказал он, поднимая пистолет. Они летели на запад, — сотни, тысячи птиц, кружась над "Аль-Садией", опускаясь на палубу.-Аллах милосердный, — пробормотал капитан, посмотрев на горизонт, — а вот теперь точно — надо удирать отсюда. Давайте быстрее, — обернулся он к матросам, — не видите, что ли? С севера задул резкий ветер, раздался удар грома, парус заполоскал. Помощник, вздрогнув, спросил: "Да откуда эта гроза? Все же тихо было". Капитан выругался по-арабски: "Бывает такое. Надо уйти от них, — он показал на волнующееся море вдалеке. Помощник вгляделся и увидел три тонкие полоски, что быстро приближались к "Аль-Садие". Парус надулся, корабль рванулся вперед. Моряк тихо сказал: "Не уйдем, они слишком близко". -Когда я вернусь, — капитан поджал губы, — все должны быть уже в шлюпке. Выгребем. А корабль, вместе с англичанином, пусть поднимает водяным смерчем, не жалко. Он ступил на трап и ястреб, расправив крылья — молнией ринулся вниз. Вцепившись острыми когтями в прикрытые халатом плечи, птица ударила клювом в затылок капитана.-Стреляй же! — закричал тот помощнику. "Стреляй в него!" Чайки, злобно клекоча, стали виться над палубой, бросаясь на людей. Ястреб что-то хрипло прокричал и, вцепившись клювом в ухо капитана — стал рвать его, мотая красивой головой. Снизу, из каюты, донесся плач ребенка.-Как качает, — испуганно сказала Мария, беря на руки сына, успокаивая его. "Питер, что же это такое?" — Все будет хорошо, мы близко от берега, — он быстро собрал вещи в кожаный мешок. Проверив пистолет, Питер велел: "Возьми шаль, посади туда Майкла, и пойдем. Даже если это шторм — земля тут совсем рядом, я помню карту". Он вышел в коридор и прислушался — с палубы доносились крики и стрельба. "Нет, — он повернулся к жене, — не надо рисковать. Это могут быть пираты, тут они тоже есть, в Индийском океане. Сейчас вернемся в каюту и закроем дверь на засов".-Папа? — недоуменно сказал Майкл. "Не волнуйся, — он прикоснулся губами ко лбу ребенка, — я же с вами, сыночек, все в порядке". Дверь захлопнулась. Мария сказала: "Шлюпка. Странно, только в ней нет никого. Эта наша, с корабля".-Подожди, — Питер перегнулся наружу. Подхватив канат, он привязал шлюпку к ставне. "Спускайтесь, — велел Питер, глядя на высокие, с белыми гребнями волны. "И вправду, какой шторм, на ровном месте, — подумал он. "Ничего, за ними нас как раз — не заметят" Он подождал, пока Мария устроится в шлюпке. Спрыгнув на дно, Питер взял весла: "Жалко, что паруса нет. Но ничего, ветер такой, что нас и так к земле вынесет". Шлюпка поднялась на гребень волны. Мария ахнула: "А где же второй корабль, если это пираты?" Питер оглянулся и застыл — водяной смерч подхватил "Аль-Садию", и, подняв ее, легко, будто игрушку, закрутив — бросил вниз. Он услышал треск дерева и, взглянул на бледное лицо жены: "Ты не бойся, мы выберемся".-Птичка! — весело крикнул Майкл, указывая на корму шлюпки. "Большая!" Коричневый ястреб покружился над морем, сопровождаемый тремя чайками. Легко встав на крыло, он ушел вверх, исчезнув в огромной стае. Развернувшись над обломками "Аль-Садии", пиццы полетели на восток, в открытое море. Мария тихо сказала: "Смотри".-Займи чем-нибудь Майкла, — попросил Питер. Взяв весло, он подтащил поближе труп, что плавал лицом вниз на воде. Он перевернул тело и, одними губами прошептал: "Вот оно как, значит". Вместо глаз у человека зияли кровавые провалы, лицо было исклевано. Питер перекрестился и оттолкнул труп: "Все, незачем тут болтаться, надо быстрее грести к берегу". На белом песке весело горел костер. Мария насадила на кинжал рыбу: "Жалко, соли нет. Но морской водой полить можно. А как же мы теперь, без шлюпки?" Питер вздохнул, и погладил ее по коротко стриженым, белокурым волосам: "Мы бы все равно на лодке до Кейпа не дошли, это опасно очень. А деревьев тут нет, — он оглянулся и посмотрел на бесконечный, пустой берег. "То есть они растут, но там, — он указал рукой, — дальше, если идти вглубь земли". Майкл дремал, привалившись к мешку, укутанный шалью.-Держи, — женщина положила рыбу на дощечку. "Ешь, — кивнула она мужу, — я потом".-Ничего, — Питер облизал пальцы и удивленно сказал: "Вкусная!". "Ничего, — повторил он, — золото у нас есть, пистолет с порохом — тоже, а потом я лук сделаю. Ты же умеешь из лука стрелять?" — Конечно, — Мария улыбнулась, — я в лесу выросла, на прииске, не забывай. Лошадей бы, — она вздохнула и прижалась к плечу мужа.-Достанем, — уверил ее Питер, подув на кусок рыбы. "Открывай рот, — велел он и поцеловал нежное ухо. "Отсюда пойдем на юг, — он потянулся за кинжалом и быстро начертил на песке карту. "Только не вдоль моря, тут и, правда — пиратов много. На юго-запад, — поправил он себя. Мария поднялась и посмотрела на плоскую равнину, что темнела вдали. "Питер, — она обернулась, — а там был кто-нибудь вообще, до нас?" — Из белых — вряд ли, — спокойно ответил ей муж, вставая рядом, беря ее за руку. "Но это совершенно неважно, я обещал довезти вас домой, и довезу".-Хорошо, — тихо сказала ему Мария, все еще разглядывая бескрайнее, пустынное пространство перед ними.